Дочь колдуна - Страница 43

– Она прелестна. Настоящая хризантема в декадентском вкусе, – ответил Михаил Дмитриевич. – Но знаете ли, какое странное впечатление произвела на меня? Она похожа на молодую пантеру.

– Меня это нисколько не удивляет, – произнес Георгий Львович, – и у меня то же впечатление. В ее лице есть что-то кошачье; вообще что-то лукавое в движениях и гибком стане. Она, должно быть, страстная женщина.

– Это зловредная женщина, истинно дьявольское отродье, – заметил адмирал, уходя с террасы.

На другой день вновь приехавшие переселились уже на остров. Осмотрев дом и сад, Мила объявила, что местоположение восхитительно и она не удивляется тому, что мать ее не желала больше нигде жить. Особенно восхищалась она садом, который уже был приведен в порядок. Фонтан снова бил и сыпал серебристой пылью; розы, жасмин и полные цветов клумбы веяли дивным ароматом.

Пока г-жа Морель разбирала вещи, молодые девушки занялись клубникой со сливками на террасе, и тут в первый раз Надя заметила с удивлением, что не одной птички ни видать было в зелени, ни один воробушек не залетал клевать крошки и нигде незаметно было голубиных гнезд, а между тем в парке и в усадьбе голубей было множество.

На другое утро Надя посетила дам и справилась, не обеспокоило ли их ночью что-либо необыкновенное. Обе гостьи, смеясь, уверили ее, что спали превосходно, что ничего таинственного и тревожного не произошло, а им очень нравится тишина и безмолвие на острове; этот покой благотворно подействует, конечно, на несколько больные нервы Милы. Замятина наняла для них двух горничных из городка, и пока барыни и прислуга были одинаково довольны друг другом.

Вечером, после ужина, Георгий Львович опять пришел к адмиралу побеседовать об оккультизме и продолжавшей живо интересовать его экскурсии их в подземелье.

– Если это не тайна, скажите мне, пожалуйста, Иван Андреевич, где приобрели вы такие серьезные познания? Признаюсь, я пламенно желаю также научиться понимать окружающие нас тайны. Конечно, я желал бы изучить белую магию, а не черную – науку зла. Располагать злыми, разрушительными силами – опасное дело; можно увлечься местью и дойти Бог знает до чего в минуту гнева, даже до оккультного убийства.

Адмирал от души посмеялся, но потом серьезно заметил:

– Только при вашем полном неведении этой области, друг мой, можно думать, будто я располагаю глубоким знанием. Я, увы, невежда, и только невежда. Но я много читал и достаточно изучал для того, чтобы именно понять, что ничего не знаю и стою только на пороге знания. Но все же во время довольно долгого пребывания в Индии я имел счастье оказать услугу одному старому брамину индусу и мы подружились, а он посвятил меня в различные отрасли оккультной науки. Так, он объяснил мне, что серьезный адепт, желающий изучить и применять силы белой магии, должен предварительно пройти полный курс черной. Понятно, не для пользования ею, а для того, чтобы знать ее и уметь в свое время отражать ее зловредную силу; подобно врачу, изучающему болезни, которые намеревается лечить, и причины, их вызывающие. А вот что сказал он мне еще по поводу тех, кто отдается изучению оккультных наук. Заурядный колдун, познания которого крайне ограничены и отрывочны, схватывает только верхушки черной магии и становится, таким образом, адептом зла, не изучив его основательно; такой человек глубоко несчастен и погибает непременно, если его не спасет какой-нибудь особенно счастливый случай. Силы зла подчиняют его себе, и он становится их рабом, чудовищно опасной и зловредной личностью, каких средневековая юстиция справедливо преследовала и уничтожала без пощады. А между тем судьи того времени, которых столько осмеивали и осуждали, оказывались во многих случаях вполне правыми: убеждения их, – по существу конечно, а не по приемам розыска, – представляют отнюдь не плоды одного только «суеверия», по общепринятому мнению господ историков, и целью их была вполне сознательная борьба с темными силами потустороннего мира. Но, вообще говоря, пройти безнаказанно этот опасный путь может лишь тот, кто изучает мрачные тайны черной магии под руководством мага, властвующего над нечистыми силами; затем и он в свою очередь становится хозяином оккультных сил.

IX

В усадьбе Замятиных стало очень оживленно. Поездки к соседям, пикники и приемы следовали без перерыва. Кроме того, товарищ Замятина по Киевскому университету, а теперь сам профессор приехал на несколько недель к своему приятелю, чтобы отдохнуть на чистом воздухе от своих научных трудов.

Мила принимала участие во всех развлечениях и, казалось, веселилась. Но долгие прогулки, танцы и т. д. утомляли ее, видимо; иногда ее усталый и даже болезненный вид обращал всеобщее внимание. А на следующий день она как будто оправлялась, глаза по-прежнему блестели, губы становились кроваво-красными и тонкий стан, подавленный накануне усталостью, гордо выпрямлялся.

Адмирал был еще в Горках. Он сдался на уговоры радушных хозяев, забыв как будто свои опасения и отвращение к этому месту. Дело в том, что Мила внушала ему совершенно особый интерес к себе. Он изучал ее и следил за ней, в то же время, а дружба с покойным отцом облегчала ему возможность этих наблюдений. К тому же, самые теплые, дружеские отношения установились между адмиралом и Георгием Львовичем. Каждый вечер молодой человек приходил побеседовать с ним перед сном, а тем для разговоров было в изобилии.

Однажды у Милы снова был истощенный, болезненный вид, и г-жа Морель с тревогой следила за ней; но вот после короткой прогулки молодой девушке сделалось дурно. Не без труда удалось привести ее в себя, и – к великому изумлению Филиппа Николаевича, – г-жа Морель убедительно просила его, вместо лекарства, достать стакан крови черной овцы. Послали слугу на деревню купить овцу, а в ожидании этого странного снадобья Мила легла и от истощения уснула тяжелым сном. Убедившись, что она чувствует себя лучше и крепко спит, Екатерина Александровна вернулась на террасу, где были адмирал, Георгий Львович и хозяева.