Дочь колдуна - Страница 67

– До первых петухов? – задумавшись, повторила Мила за отцом. – Разве ты немножко колдун? – нерешительно спросила она, поднимая глаза на Красинского.

– Именно. Немножко колдун, немножко волшебник, – ответил тот, усмехаясь и подмигивая.

– А правда, что колдуны бывают на шабаше? Вот где должно быть очень весело и интересно.

– Правда. А ты желала бы там побывать?

– Даже очень, если возможно.

– Твое желание осуществимо, и мне приятно, что у тебя склонность к темной науке. Следуй только моим советам, и все будет хорошо. Я буду давать тебе уроки и научу пользоваться различными вещами, которые тебе понадобятся, а затем представлю тебя нашему главе. Ты дашь обет, и – будь что будет – карьера твоя обеспечена.

В эту минуту вдали раздался дрожащий звон колокола. Красинский вскочил и сделал такой жест, точно бросал что-то в лицо Милы. Та откинулась на спинку кресла с закрытыми глазами, словно получила удар по голове. Потом, послушная наказу отца, сказанному тихо и отрывисто, она встала и, словно тень, исчезла в коридоре, ведущем в верхние комнаты дома, а Красинский торопливо зажег электрический фонарь и вышел.

Он знал, что этот звон возвещал прибытие членов братства, искавших приюта или приехавших по делам. Быстро прошел он старинную часть подземелья, где находились темницы и комната пыток, а в комнате древнего судилища нажал пружину. Отворилась скрытая в нише дверь, и показался длинный узкий коридор, которым он прошел в старый монастырский склеп, совершенно заполненный памятниками: даже стены покрыты были каменными и бронзовыми плитами. Сзади большого памятника, изображавшего во весь рост одного из бывших настоятелей, Красинский отворил еще одну потайную дверь, поднялся на лестницу и приподнял подполицу.

При лунном свете видны были развалины старой церкви, а в двух шагах от подполицы, скрываясь в тени, стояли два человека в темных плащах.

– Люцифер, – прошептал Красинский.

– Цербер, – ответили незнакомцы, вступая на ступени лестницы.

Пожав Красинскому руку, все трое спустились, дверь захлопнулась, и Красинский тем же путем повел посетителей в свое подземное жилье. Надо полагать, что это были знатные и важные члены общины, судя по тому, что Красинский выказывал им особое почтение.

– Не можешь ли ты, брат Ахам, дать нам кое-что перекусить, чтобы подкрепить наши силы? Мы устали и проголодались после долгого странствия, – сказал один из гостей, пока Красинский снимал с него плащ.

– Разумеется, брат Уриэль. Я сейчас прикажу подать ужин. Он ударил в находившуюся в углу металлическую доску и тотчас появился невзрачный и тщедушный карлик, которому он отдал приказания.

Посетители уселись и беседовали вполголоса, а Красинский придвинул тем временем к ним стол, накрыл его скатертью, поставил две бутылки вина, – судя по густому слою мха, очень старого, – и три золотые чаши с вычеканенными на них посохом и митрой, принадлежавшие, вероятно, к сокровищам аббатства.

Красинский, – или брат Ахам, как его называли гости, – заканчивал уже свои приготовления, а в это время вошел карлик с большой корзиной. Он вынул тарелки, ножи и вилки, а потом поставил на стол блюда с холодным мясом, паштетом, яйцами, плодами и вареньем. Путешественники были очень голодны, очевидно, и отдали честь ужину, так что вскоре остались пустые блюда, которые карлик и унес; а гости с хозяином остались за столом, не торопясь попивая густое, как мед, вино, наполнявшее их чаши.

– Теперь, брат Ахам, – сказал тот, кого Красинский называл Уриэлем, – я сообщу тебе, какой неожиданный случай привел нас. Мы обращаемся к твоему знанию и помощи.

– Вы знаете, друзья, что то и другое всегда в вашем распоряжении.

– Община наша понесла большую утрату: умер брат Баалберит, – сказал Уриэль, вздыхая.

Красинский даже привскочил от изумления.

– Он… он умер!.. Возможно ли? Человек с такими огромными познаниями, сильнейший чародей и вызыватель, какого только я видел. Ничего не понимаю! Не замешан ли в этом несчастье Буллан, я хочу сказать, проклятый Иоганнес?

– Нет, на сей раз этот мерзавец тут ни при чем. Наш несчастный брат сам виноват в своей неосторожности. Вот что случилось, – продолжал Уриэль. – Ты знаешь, покойный брат наш был редкой красоты, именно сатанинской; к тому же он любил приволокнуться, особенно за молоденькими, наивными девочками, которых завлекал в общину. Так вот, одна из таких девчонок оказалась сильнее, победила его и убила.

– Ты не шутишь, Уриэль? – с некоторым недоверием спросил Красинский.

– К несчастью, не шучу. Вот как произошло это невероятное дело. Молодая девушка, о которой идет речь, обаятельно хороша собой, и брат Баалберит серьезно влюбился в нее. Это глупо, конечно, но случается; тем более, что это была недотрога, что еще более возбуждало страсть. Но это не все. Главная беда в том, что девушка оказалась племянницей одного старого монаха-аскета и… ясновидящего, имевшего на нее огромное влияние и внушившего ей фанатическую набожность. Он сразу понял, с кем имела дело племянница, и открыл ей, что тот – чародей и служитель ада, потребовав, конечно, чтобы она прервала всякие с ним сношения. Но девчонка сама была влюблена и задумала смелый план… «спасти душу» любимого человека…

Уриэль остановился, громко захохотав, и остальные вторили ему.

– Началась ожесточенная борьба, – продолжал он, нахохотавшись вволю. – Баалберит тянул ее в ад, а она его на небо и оба старались совершенно напрасно, разумеется. А он, ослепленный страстью, не подозревал, что зрело в душе глупой фанатички. Словом, она вбила себе в голову, что лучше ей видеть его мертвым, чем «отверженным», в качестве служителя дьявола. И она сумела раздобыть себе оружие положительно ужасное для любого из нас: кинжал, который ухитрилась трое суток продержать на престоле, затем смазала его освященным маслом и окунула в святую воду. Окончив эти приготовления, она заманила Баалберита в уединенный дом за городом и там вонзила оружие ему в грудь. Удар был весьма слабый, и рана сама по себе не смертельна; но столкновение с противной силой так ужасно, что астрал был как бы поражен молнией и, чтобы избежать жестоких страданий, так стремительно вырвался из физического тела, что жизненная нить порвалась, а унесенный в пространство дух не мог уже вернуться в свое тело. Оружие пробыло в ране круглые сутки и только тогда потеряло силу. За дорогую цену мы добыли-таки это покрытое его кровью оружие и известным тебе магическим способом могли вызвать покойного на последней черной мессе. – Необходимо теперь достать новое живое тело для Баалберита; он слишком полезный член братства, чтобы оставлять его в пространстве, где он притом чувствует себя прескверно.